Когда в 1949 году Международная демократическая ассоциация женщин учреждала Международный день детей, в это вкладывался определённый смысл. Детей пытались защитить от голода, болезней, войн, эксплуатации…
Сегодняшнее «празднование» Международного дня детей так же далеко от изначальных посылов, как муравьиный лев от льва берберийского.
Теперь это подарки детям, прежде всего в детских домах (дело приятное, но за что?), конкурс рисунка на асфальте и повод попилить денег на городских якобы детских праздниках. Ну, вроде как продолжение советской традиции, где, как известно, дети были самые счастливые и ни в чём никогда не нуждались, поэтому и 1 июня — просто праздник.
На самом деле, 1 июня — день привлечения внимания к детским проблемам. И их в России — богатый выбор. Я решил сделать маленький каталог из тех, которые находятся от меня на расстоянии вытянутой руки.
Это, разумеется, не полный перечень проблем. Что-то я не вижу, а что-то, наверное, не считаю очень большой проблемой. Поэтому у меня есть просьба: дополните этот «каталог». Прямо в комментариях.
Зачем? Ну, лично я буду использовать его как, в своём роде, план работ. Перечень, напоминающий нам, что рано успокаиваться. Ну и, конечно, это — постоянно действующий список вопросов к тем начальникам, которые назначены отвечать за счастливое детство наших детей, и которые не стесняются рапортовать, что всё у нас, мол, вполне себе, хорошо и прекрасно.
Нет.
Читайте.
Сиротпром (должен умереть)
Эта проблема очень большая. Главным результатом очень многих неправильностей в системе детских домов является то, что 18-летняя девушка или парень, пересекающие порог детского дома в направлении «на выход», совсем не готовы к самостоятельной жизни.
Это происходит из-за миллиона разных причин, первая из которых: детских домов (любых детских организаций для постоянного коллективного содержания детей, оставшихся без попечения родителей) существовать не должно в принципе.
Не существует никакого способа научить человека ходить по канату или жить самостоятельно, если вы его (со страховкой, разумеется) не ставите в условия, когда жить надо самому (или даже самому ходить по канату).
Теория, разговоры, всякие «детские канатные дороги» в парке — разумеется, всё не то. Пока человек не наделает какое-то количество ошибок сам и не столкнётся с последствиями этих ошибок — бесполезно что-то рассказывать. А ошибаться в детском доме ему не приходится.
У него не может пригореть яичница, он не может потратить на развлекухи все деньги, что были выделены на месяц, и сидеть на дошираке оставшиеся дни и недели. Он не может ни занять денег, ни научиться их отдавать, он не понимает, что всё на свете чего-то стоит (коммуналка, электричество, еда, дружба…), и что если не платить (деньгами, отзывчивостью, своим временем…) — всё рано или поздно исчезает. Он не понимает, что взрослые, в том числе взрослые начальники (из опеки, например) могут врать. Какое открытие! И так далее.
Система детских домов выпускает в жизнь людей, которых выращивали в каких-то других, нечеловеческих условиях. И они очень плохо подготовлены к самостоятельной жизни. Им трудно. Им приходится самим, будучи уже совершеннолетними, получать опыт, который все вокруг получили в шесть лет (потерял деньги — мороженного не будет), в шестнадцать (порвал одежду — пойдёшь на свиданку в рваном или научишься шить за четверть часа), да когда угодно…
Все эти проблемы «родом» из сиротской организации.
Эта система просто должна сдохнуть. Вот нет никаких других вариантов. Сдохнуть.
Как бы вы не пытались её улучшить — это попытки нарисовать добрую улыбку на лице того-кого-нельзя-называть.
Проблема «порога совершеннолетия»
Ровно в ночь, когда ребёнку исполняется 18 лет, государство удивительно быстро исчезает из его жизни. Теперь все права ребёнка обнулены, и сам ребёнок становится должен государству (например, пойти в армию).
Свои обязательства, в первую очередь дать молодому гражданину жильё, государство исполняет медленно и неохотно.
Выплаты «выпускнику детского дома» составляют смешные суммы, на которые нужно, по мысли тех, кто их придумывал, купить и «мягкий инвентарь», и шторы, и штаны, и посуду, и всё на свете. И всё это — на 25 тысяч (в Москве). Купить и положить (куда?) до лучших времён — квартиру «дадут», если дадут, через пару-тройку-десяток лет.
Бравые телерепортажи провинциальных телеканалов (дали 22 квартиры детям-сиротам, из очереди в 14000) не отличаются разнообразием картинки: усталые и слегка недоверчивые лица женщин лет 30-ти, с детьми и мужьями. Это и есть дети-сироты, которым дают квартиры. После 12 лет в очереди, например.
Те же, кому сегодня 18 лет — они где?
Да где угодно. Кто-то, буквально, на улице. Часть — «возвращается» в то жильё, где остались их родственники, которые, разумеется, «рады» их видеть. Кто-то до 23 лет (на радость получателям бюджетного финансирования) продолжает оставаться в детском доме — есть и такая возможность при некоторых условиях. Кто-то получает по три-четыре образования (маляр-штукатур-оператор ЭВМ… до окончания перечня специальностей в ПТУ), чтобы числиться в общежитии. У кого-то остаётся 1/4 бабушкиного дома-развалюхи в деревне и он едет жить туда.
Остальные, с той или иной степенью сложности, получают какое-то жильё.
Почему система выхода ребёнка во взрослую жизнь никак не отрегулирована, не продумана? Почему нет никого, кто бы имел KPI по «успешности» ребёнка, оставшегося без попечения родителей, выходящего во взрослость?
Государство бросает ребёнка в 18 лет в новую жизнь как в пруд: пусть выплывает сам. А если выплывет и будет борзым — к тридцати дадим ему, так и быть, квартиру.
Проблема «так называемых родителей»
Нет никакого другого способа воспитания детей, кроме как в семье. Должен быть конкретный взрослый человек, для которого ребёнок — ценность, и который является фундаментом для жизни ребёнка, его столпом.
Когда ребёнка передают в семью (приёмную семью, под опеку), такой взрослый в его жизни появляется.
Дорогое государство, зачем вы в данной ситуации стремитесь влезть с ногами в эту семью? Министр Васильева назвала приёмных родителей «так называемыми», и это — как девиз всего происходящего.
Опекун или приёмный родитель, как видится, должен в этой жизни только ребёнку. Ребёнок — его главная забота и мерило его действий. Если ребёнку хорошо — всё, результат есть.
Органы опеки, достающие опекунов и приёмных родителей бездумным тотальным контролем, мелочными требованиями, придирками, вы это делаете зачем? Кто позволил вам (ах, да, министр…) относиться к опекунам как к вашим крепостным?
Если гражданин берёт в свою семью ребёнка, он теперь должен перестать жить, и начать отвечать всем «хотелкам» органа опеки?
Вся существующая система построена на принципе «опека нападает — опекун отбивается». Предлагаемый #сиротскийзакон лишь увеличивает список нападающих и частоту нападок. Кто вам сказал, что в семью человека можно залезать грязными ногами по пояс? Кто вы такие, чтобы рассказывать человеку, как ребёнку нос вытирать (а до этого доходит)?!
Самостоятельность опекунов, приёмных родителей нужна детям, находящимся в замещающих семьях. На опекуна надо стараться быть похожим, он должен источать уверенность и силу стабильности. Именно это нужно детям: стабильная и безопасная семейная система, на которую они могут положиться. «Безопасная» не в смысле, что плиту газовую выключать, уходя из кухни, а безопасную — в смысле «не денется никуда и никогда», как мама! Настоящая мама! Если же вы делаете из семьи опекуна детский дом на дому, то ребёнок не получает главного — семьи. Одного (хорошо, двух) взрослого, который за него отвечает. Одного. Конкретного. Постоянного.
А не приходящих раз в месяц разнообразных дам с разнообразными требованиями, «строящих» маму ребёнка.
Идёт убийство принимающей семьи, вырождение самой идеи домашнего, индивидуального, семейного воспитания. В доме опекунской семьи собираются «прописать» контролёра. Да и сегодня нет никого, кто бы был на стороне опекуна. Напротив, спорить с органами опеки он может только в суде, за свои деньги, и своё личное время (ни то, ни другое не будет компенсировано никогда).
Если сегодня, сейчас, немедленно, не остановить это сползание, «так называемые» родители скоро вымрут как класс, а дети, разумеется, останутся по детским домам.
Проблема «инвалиды, подростки и паровозики»
На сегодняшний день в сиротских учреждениях большинство воспитанников составляют либо дети с особенностями здоровья (3–5 группы здоровья), дети, перевалившие за 10-летний рубеж, и дети, у которых есть несколько братьев и сестёр (которых ласково называют «паровозиками»).
Не существует общепринятого и «хорошего» решения этой ситуации. Никакого другого варианта, кроме как воспитываться в семье, разумеется, не надо и рассматривать.
Но найти семью сразу для 6 детей от 2 до 15 лет, дело непростое.
Ответ на этот вопрос, который дают в регионах (например, «пилотный проект» в Москве), не являются ответом, а скорее ставит ещё больше вопросов.
Ответ, разумеется, не может быть простым, и вариантов тут не очень много. Один из которых — отдавать детей в разные семьи, несмотря на то, что они связаны между собой одной матерью и/или отцом.
Но тут есть правило «сиблингов не делим», о существовании которого органы опеки вспомнили только сейчас, хотя оно существовало всегда. И детей (один 14 лет — с тяжёлой умственной отсталостью, лежачий, практически неконтактный, «каждую минуту может умереть» — прим. воспитателей; двое других 12 лет и 10 лет — лёгкая умственная отсталость, обучаемые, в остальном здоровые, но до последнего времени ничего не знавшие об остальных детях, и ещё один 3 года — соматически здоров, легкая задержка развития, год как из семьи забран, о других детях ничего не знает, никогда не видел) определяют в организацию, где находится самый «тяжёлый» (Детский дом-интернат), «знакомят» между собой — и всё! Устройство ни младшего, ни средних, ни даже старшего по-отдельности уже невозможно! Как же, они же братья (от разных отцов), они же, чёрт подери, «привязаны» (никогда не жили вместе)! Да и сейчас, разумеется, они живут на разных этажах и в разных комнатах, но внезапно младший (как пишет опека) очень привязан (за месяц привязался трехлетка к лежачему неговорящему 14-летнему) к старшему, и устройству их нужно рекомендовать только вместе.
Вы же понимаете, что будет дальше? Как сложится судьба этих конкретных детей? Трехлетний вырастет, вряд ли сможет получить нормальное образование, и всю жизнь будет «благодарен» тем людям, которые привязали его к брату и лишили возможности попасть в семью.
Этот вопрос никак не решается: сиротпрому выгодно «собирать паровозики».
Второе, чем отвечает государство на эту проблему — ужесточение требований к опекунам. Я серьёзно. Логика такая: дети более «сложные» и им нужны «более лучшие» опекуны, более подготовленные (это в меньшей степени) и более тщательно отобранные (это прямо самое главное).
Таким образом, дети будут ждать в (великолепно и тщательно отобранных, видимо) организациях, пока желающие их принять родители просочатся через придуманное государством сито.
Нет ответа, кстати, говоря, и у остального профессионального сообщества. Хотелось бы, чтобы вопрос этот был и легально поставлен, и широко обсуждён. Начнём, коллеги?
Проблема «сохранения кровной семьи»
Буду краток: никто не спорит, что детям лучше со своей мамой. Но никто (почти) не знает, что делать с мамой-алкоголиком, и как в таком случае «сохранять семью».
Нет ни понятных критериев, до какой степени должна продолжаться эта «борьба за семью», ни нормального законодательства по этому вопросу. В результате — одно из двух, а чаще оба сразу: если ребёнка из семьи отобрали, то вернуть его чрезвычайно сложно или даже невозможно, но, напротив, если ребёнок попал уже в детский дом, там будут «ждать маму», пока «ждалка» не отвалится.
Никакого понятного решения этого вопроса пока нет. Дети «зависают».
Проблема исполнения решений судов
Да, это прямо относится к детям. Хотя не исполняются (плохо исполняются) все решения.
В России очень робко и неуверенно исполняются решения судов, касающиеся детей. Самая лучшая (ха!) картина — с алиментами. Приставы худо-бедно что-то ищут и как-то взыскивают, хотя инструментов для этого навалом.
А вот с решениями о передаче детей — трудность невероятная. Не могут найти детей, не могут организовать передачу, неспособны привлечь должника ни к какой ответственности… Уже появились случаи, когда приглашённый приставом психолог пишет бумажку вроде «а ребёнок не хочет» и всё, решение суда просто не выполняется вовсе.
Ещё хуже картина с общением отдельно проживающего родителя. Тут в принципе пристав может только привести одного родителя в дом другого (если тот позволит), но никакого механизма для общения не предусматривается.
Что делать примерно понятно. Нужна государственная (или организованная под контролем государства) система исполнения решений по детям. Нельзя ребёнка заставлять видеть скандал между родителями. Нужно что-то вроде «домиков для переговоров» на границе Северной и Южной Корей, когда входы в домики с разных сторон, а встречи — на нейтральной территории. И ничего страшного, если маму попросить выйти, пока общается папа. И штраф за неисполнение должен быть существенный (а не 500 рублей после изнурительной борьбы). И передача детей по принципу «один привёз в приют — другой через минуту забрал» должна быть рутиной, а не сложносочинённой историей с мильоном терзаний.
Проблема отсутствия защитника у ребёнка
Я уже писал на эту тему. Ни в одном судебном процессе (кроме уголовного) у ребёнка нет профессиональной юридической помощи.
Когда определяется место жительства ребёнка с одним из родителей, родители находятся в споре, и каждый тянет на себя одеяло. Кто из них в этот момент — достойный и непредвзятый представитель ребёнка, защищающий именно его, ребёнка, интересы?
Даже в маленькой Эстонии нашлись возможности обеспечить в таком случае ребёнку отдельного представителя — адвоката, чью работу оплачивает государство. И этот представитель, разумеется, прошёл специальную подготовку, чтобы общаться с детьми, но он действует отдельно от мамы, отца, он их слушает, но прислушивается только к ребёнку.
Ничего подобного даже в проекте у нас нет. И если родители спорят, за шумом скандала мнения ребёнка не слышно. И, разумеется, ни орган опеки (у него ещё масса функций в процессе), ни даже выслушивание ребёнка в зале судебного заседания (а это пока не общераспространенная практика, отнюдь) не компенсирует отсутствие защиты.
Проблема «образования вчерашнего дня»
Как генералы готовятся к прошедшей войне, так и наше образование готовит молодых людей к прошлому веку. И не только высшее (тут у людей ещё есть выбор), но и школьное.
К сожалению, общество перестало не только влиять на происходящее в школах, но и понимать, что именно там происходит, и ставить вопросы.
А мне бы очень хотелось понимать, как именно будут готовить к новой жизни детей, которые через десяток лет будут окружать меня (и моих детей) в качестве взрослых. И здесь государство не имеет никакого плана, ни списка задач, ни даже направлений для развития.
Пусть бы это были «скрепы» — с этим можно было хотя бы спорить. Но на сегодняшний день нет ничего, что давало бы возможность понять, куда и как развивается образование.
ЕГЭ — ок, переварили, осознали, приняли. Это уже существующий факт.
Дальше — что?
РАО (Российскую академию образования) разогнали-слили, какие-то другие организации, занимающиеся развитием образования — где-то тихонечко, наверное, сидят. И что? Что будет дальше? Где концептуальные предложения?
Нам их придумывать самим?
Давайте тогда сначала отменим отчётность для учителей, а? Вот вообще и всю. В век камер, электроники и т.п. за учителями можно следить и без того, чтобы заставлять их заполнять миллион табличек.
С этого можно начать. И будет сразу сильно легче. Но что дальше?
Ответа нет.
* * *
Есть с чем поспорить? Спорьте (в соцсетях, в почте, у себя в блоге).
Дополнить надо? Пишите — с энтузиазмом дополню.
Давайте проведём день защиты детей с мыслями именно об их защите.
