Не думал, что столько коллег и психологов соберётся на конференцию «Психолого-правовые аспекты споров о воспитании ребёнка: от судебного процесса к исполнению», прошедшую 20 и 21 июня в Москве, и что будет настолько бурное обсуждение.
Расчёт, насколько я понимаю, был на то, что в первый день медленно и печально выступят светила психологической науки (они и выступили), а во второй день отрекламируют себя медиаторы, которые последнее время активно предлагают свои услуги по медиации семейных конфликтов. Но что-то пошло не так. На мой взгляд, пошло лучше, хоть и не по плану.
Уже в первый день стали задавать вопросы. Такие, которые «не в бровь, а в глаз». Например, что делать, если ребёнок, возвращение которого одному из родителей предписано судом, возвращаться не хочет, плачет и цепляется за юбку. «Это же травма для ребёнка!», — сказали психологи, и… предложили решение суда не исполнять.
Ну, то есть вы судитесь год, получаете, наконец-то решение суда о передаче ребёнка (положим похищенного отцом), а при исполнении решения ребёнок плачет (а тут в пору и взрослым заплакать — душераздирающее зрелище), и это — причина отложить в сторону решение «Именем Российской Федерации» и принять решение «Именем психолога Ивановой». Мол, плохо ребёнку, травма, нельзя.
Простите, конечно, любое принудительное исполнение любого решения суда — травма. Любое решение суда — насилие, принуждение. Это принцип суда: не можете договориться (привет, медиация) — значит суровая тётя в мантии решит за вас. Разумеется, выслушав всех, и проведя судебную психолого-психиатрическую экспертизу родителей и ребёнка.
Но после решения суда — и я тут суров в оценках — никто, кроме самого суда, не вправе остановить исполнение решения. Противное означало бы то, что любое (а что мы только детей защищаем?) решение суда, при исполнении которого кто-то расплакался, должно быть не выполнено. На «нет» и суда нет?
Суд — это и есть разрешение дела по существу, окончательное, не предполагающее (за исключением предусмотренных ГПК случаев) его пересмотра. Нет, именно в этом и смысл суда: окончательное, последнее («заднее не бывает») решение вопроса.
И, конечно, когда дело касается детей, скорость исполнения решения тоже имеет значение, да ещё какое. Если отца-похитителя нашли через два года после решения суда, конечно, травма для ребёнка будет значительно больше, чем если бы решение было исполнено сразу. Но тут есть вопросы как к суду (много вы знаете решений такого рода «к немедленному исполнению»?), так и к судебным приставам (без чрезвычайных усилий эта государственная машина не крутится), и, конечно, к органам опеки.
Например, судебный пристав (начальник одного из областных отделов судебных приставов) рассказал, как исполнялось решение о передаче ребёнка в ночное время. Должника (и ребёнка) нашли лишь в 11 вечера и хотели ребёнка забрать. И, в целом, имели право (в решении суда надо писать «отобрать у родителя-1 и передать родителю-2»). Но… Но сотрудник органа опеки почему-то решил, что ребёнка отбирать не надо. Ну, он же с отцом! Мало ли что там в решении суда написано. Вот, сейчас над головой ребёнка крыша, на столе — суп, рядом — родитель… Так и написал: отобрание нецелесообразно.
То есть уважаемый суд зря тратил чернила и гербовую бумагу на исполнительный лист: опека решила, что не нужно нам это всё…
Самое печальное, что фактически за это же «топит» и значительная часть психологов. Мол, решение — решением, но здесь всё только начинается, и исполнение решения – отдельное дело, «ситуация динамически развивающаяся»… Ну, при таком подходе единственный вариант исполнить решение суда — это исполнить его прямо в момент вынесения. Никто не против, конечно, но давайте вернёмся из страны розовых пони в Россию. Разумеется, между решением суда и его исполнением проходит какое-то время. И ситуация может изменится. И в законодательстве есть ответ (адвокаты знают), что делать в таком случае. Строго в рамках процесса.
И это — не придумывать основания для неисполнения решения («ребёнок плачет»), а обращаться в суд за пересмотром решения.
К слову, суды всё чаще и чаще прописывают в решение и порядок его исполнения, что сильно облегчает последующие процессы.
Но это не единственное интересное, что удалось услышать и о чём подискутировать. Я продолжу. А пока могу лишь сказать большое спасибо А. А. Сухотину за организацию, пожалуй, первого подобного междисциплинарного научно-практического мероприятия. Мы вернёмся!
Итоги конференции на сайте Академии прикладной психологии и психотерапии >>
