В городе Санкт-Петербурге, в Дзержинском суде рассматривалось дело по иску У. к К. (незачем писать полностью фамилии) о возвращении ребёнка на основании международного договора. Дзержинский районный суд Санкт-Петербурга — один из девяти судов, рассматривающих такие дела в России.
Такого рода категория дел достаточно специфична, причём не только для российской судебной системы в целом, но и для всех остальных участников процесса. Таких дел очевидно мало, практика по ним сложилась не очень твёрдо, и поэтому у сторон есть возможность в рамках судебного разбирательства проявить свои лучшие качества. В рамках — важно подчеркнуть — честного судебного разбирательства.
И вот, в коридоре суда — стороны по делу, опека, прокурор (ну, прокурор в своём кабинете дожидается процесса, но не суть), и — внезапно — ещё одна опека! Откуда же ж вы?
Когда вы подаёте исковое заявление в суд, вы указываете, кто должен быть привлечён к участию в деле. Истец — это вы, ответчик — тот, от кого вы что-то требуете, ну и разные другие лица, которые могут быть привлечены к делу. По «детским» делам — это почти всегда орган опеки. Причём не просто какой угодно, а орган опеки «по месту жительства лиц, претендующих на воспитание ребёнка». Эти органы опеки должны провести обследование по месту жительства этих самых «лиц» (читай: родителей ребёнка) и сделать заключение в письменном виде о том, как бы этот спор разрешился в интересах ребёнка.
Самостоятельно орган опеки в суд не приходит: его обязательно вызывают. Причём вызывает не кто угодно, а суд. Суд решает, что нужно привлечь к участию в деле орган опеки — и издаёт соответствующее определение (иногда оно протокольное, то есть не в виде отдельной бумаги, а в виде строчки в протоколе судебного заседания), может также выдать запрос и обязать орган опеки провести обследование и дать заключение.
Что же было в данном случае. У. — отец ребёнка — требует передать ребёнка в Финляндию (при этом «прописан» в Московской области), К. — мать ребёнка — живёт с малышом в Санкт-Петербурге в районе №65 (в Питере есть несколько муниципальных образований под номерами). Таким образом, к делу привлечена опека муниципального образования №65 (по моему мнению, тут ещё должна быть опека по месту жительства отца — из Московской области, а её не привлекли. Но не суть).
А в суд явилась — барабанная дробь, весь свет на арену — представитель органа опеки муниципального образования Смольнинское. Почему?
Конечно, я спросил об этом прямо в коридоре. «Мне из суда позвонили», — ответила дама. Ну, хорошо, будем выяснять.
Тут же рядом проявилась представитель отца и начала, убедительно так, и убеждённо, доказывать, что в деле и должна принимать участие опека Смольнинского района, потому, что именно на территорию Смольнинского района приходится здание суда (!) и юрисдикция суда (!!) и поэтому — должна быть именно она. То есть, не имеет значения, где ребёнок, кто там на что претендует — опеку берём «ближайшую к суду».
Удивлённая судья, на прямой вопрос, вызывал ли суд Смольнинскую опеку, ответила: нет, не вызывал. Впервые в материалах дела Смольнинская опека упоминается лишь в дополнении к иску, которое подано истцом только в этом заседании, и суд никого никуда не вызывал, потому, что вопрос о привлечении нового лица в дело решается в судебном заседании. Но уж коли явилась, то пусть будет (тем более, что заседание всё ещё предварительное).
Я, признаться, обалдел. Бывало в жизни много раз, когда в суд НЕ являлись вызванные стороны, и — не раз бывало — органы опеки. Но чтобы они сами приходили, без вызова, на звук, на свет, на запах, как дельфины в океане, следуя по меридианам магнитного поля Земли… Такого — нет, не помню.
Конечно, я написал жалобу: дама в красном появилась в заседании а) самовольно, б) очевидно, что не просто так. В сущности, я подозреваю, что представитель истца предприняла исключительные усилия, чтобы леди в красном из Смольнинской опеки оказалась таки в судебном заседании, и высказывалась там так, как она высказывалась (кратко говоря, очень нехорошо высказываясь по отношению к маме). Как было на самом деле, я не знаю, но если бы мне кто-то сказал, что это произошло за взятку, я бы не удивился.
И на жалобу ответили.
Мы никогда не узнаем, что же там было на самом деле, но, думаю, мои подозрения были почти правильны.
Кроме того, вернувшись домой, я полез в интернет, и, пользуясь государственным порталом Санкт-Петербурга, выяснил пикантную вещь: дом 38 по улице Восстания, в котором находится Дзержинский районный суд, относится к муниципальному образованию Литейный округ, а не к Смольнинскому.
Интересно, да? То есть в суд привели просто первую попавшуюся опеку, которая согласилась!
Нет, мы знали, что про питерские опеки ходят разные нехорошие слухи. Мы также знаем, что за опеку в Питере, как бы так выразиться, «взялись» и ситуация налаживается. Вероятнее всего мы и попали как раз в самый разгар «наладки». Но чтобы это было настолько ярко и явно — глазам больно!
Вот такие странности в этом деле.
Причём, это только начало истории. Она, увы, продолжается, и продолжается нехорошо. Например, в гражданском деле непонятные вещи происходят с протоколом судебного заседания, как-то странно ведёт себя судья, не давая дело для ознакомления одной стороне, и давая в тот же день — другой… Много, много странностей.
Разумеется, все эти странности Дзержинского районного суда в деле У. к К. будут предметом рассмотрения в городском суде Санкт-Петербурга. И очень надеюсь, что пристального рассмотрения.
Я буду держать вас в курсе.
