Ко всем усыновителям (если примут #сиротскийзакон) будут приходить незваные гости. Это добрые люди из органов опеки, а также полиция, психологи, юристы и педагоги. Все сразу.
Они будут приходить в вашу квартиру по рабочим дням на несколько часов. И вы не сможете их не впустить. Это не опечатка.
Приходить будут к усыновителям, а также к опекунам и в приемные семьи. Всё это прописано в сиротском законе, который мы вместе с вами пытаемся остановить.
Посмотрите этот ролик с тем, чтобы понять, что нас ждет исходя из текста закона, а не из слов защитников этого людоедского документа. Внутри — всё как мы любим: цитаты из “закона”, циничная ложь чиновников и ее полное разоблачение. Все подробности — в новом видео адвоката Жарова.
Здравствуйте, друзья! Это последний ролик из серии “объяснялок” про сиротский закон, почему он плох и почему его принимать нельзя. И самое, наверное, сложное для объяснения. Потому что сейчас речь пойдет о так называемом сопровождении, об оказании “помощи”, содействия, чего угодно. Каждый понимает что-то свое под словом “сопровождение”. Я уже приводил пример про прекрасный домик, который стоит где-то в прекрасном лесу, и в нем сидят царь, царевич… Нет, не царь, царевич, король, королевич, а психолог, логопед, юристы и все остальные другие сопровождающие, которые должны помогать приемным родителям, опекунам и даже, может быть, усыновителям. Но вот, конечно, эта прекрасная картина находится где-то у нас в области фантазий, а на самом деле законопроект предлагает нам нечто иное. И об этом я сейчас очень подробно поговорю.
Большинство людей, которым говоришь о том, что будет сопровождение приемной семьи или усыновителей-опекунов не возражают против этого. Действительно нам иногда требуется какая-то помощь. И было бы неплохо, если бы эту помощь нам оказывали. Но проблема в том, что под этой помощью, я вижу, будет осуществляться не столько помощь, сколько контроль и надзор за теми людьми, которые приняли в свою семью на воспитание детей. Почему я так считаю? Потому что так написано в законе. Ну давайте сначала послушаем позицию Министерства просвещения по этому вопросу. “Мы говорим о том, что контрольную функцию органов опеки и попечительства и функцию сопровождения семьи нужно разделить. Вот ровно про это — в нашем законопроекте”.
А теперь давайте прочитаем, что в законе. Ну, во-первых, само определение, что такое у нас “сопровождение” — это деятельность органов и различных уполномоченных организаций. Запомните слово “деятельность”. Не “оказание помощи”, да, а “деятельность” какая-то. Органов и организаций, уполномоченных органов и организаций. В целях, не просто так, а в целях профилактики и предотвращения отказа от воспитания детей. Это очень резиновая норма, очень резиновая формулировка, ну, практически все, что связано с детьми, можно так или иначе привязать к вопросам профилактики отказов от воспитания детей. Отказов от воспитания детей усыновителями — запомните это слово — , опекунами, попечителями и приемными родителями, и так далее. Посредством, то есть, это деятельность в целях профилактики посредством оказания, вот тут есть слово «помощь», консультативной, психологической, педагогической, юридической, социальной помощи в процессе воспитания, обучения детям-сиротам и семьям, и так далее, и так далее, и так далее, в порядке, установленном органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации в соответствии со стандартами, утвержденными… — ну, тут долгая формулировка — Министерством просвещения. И последнее, что есть в этом определении — то, что гражданин может самостоятельно выбрать организацию в целях получения сопровождения. Казалось бы, в самом определении ничего уж ужасного нету. Вопрос только, как потом это слово “сопровождение” используется в законодательстве, и что это сопровождение является, чем это сопровождение является по сути.
Попытки внедрения сопровождения, которые имеются на сегодняшний день, показывают удивительную особенность: во-первых, сразу все семьи, которые ставятся на сопровождение, являются, по мысли тех, кто сопровождает семьи, оказавшимися в тяжелой жизненной ситуации. То есть, априори, если вы обращаетесь за какой-то помощью, вы сразу оказались в тяжелой ситуации. Вы не можете просто проконсультироваться. И вы не можете просто быть успешными. Вы сразу в тяжкой жизненной ситуации. Уже сегодня никто не считает, что семья, которая обращается за помощью, может быть хорошей. Она априори сразу плохая. Это первый момент. В соответствии с изменениями, которые сиротский закон вносит в пункт 13 части первой статьи 8 Закона об опеке и попечительстве, вот это сопровождение относится к полномочиям органа опеки и попечительства. И именно отсюда я делаю простой и понятный вывод о том, что это сопровождение и будет элементом контроля. Во всяком случае, ровно тот же орган опеки и попечительства, который будет вас контролировать, он же будет организовывать сопровождение. Ну, если мы в этом видим какое-то разделение функций, о котором говорит заместитель министра, то я, лично, никакого разделения не вижу.
Более того, если мы посмотрим дальше в текст: стандарты для данного сопровождения будет определять Министерство просвещения Российской Федерации, а сегодняшняя позиция Министерства просвещения изложена, ну, практически очень понятным языком Татьяны Юрьевны Синюгиной. Послушаем. “Уважаемые родители, меня крайне всегда беспокоят и тревожат информации из регионов, когда мне говорят о том, что семья, принявшая на воспитание девять детей, девять мальчиков, одномоментно, имеющих ментальные нарушения разной степени выраженности, перевела их всех на домашнее обучение и сказала специалистам о том, что: “Я вас пущу к себе тогда, когда я посчитаю нужным”. Вот этих вещей, коллеги, как с одной стороны, так и с другой происходить не должно”. По-моему, из этих слов однозначно делается вывод, который простыми словами можно изложить так: взяли приемного ребенка — открывайте ворота. Доступ в вашу семью будет открыт практически всем, кто хочет туда зайти и вас проконтролировать, проверить.
Еще один момент, на который стоит обратить внимание, он содержится не в самом тексте закона, а в пояснительной записке, вернее, в финансово-экономическом обосновании. Там написано, что 60 часов в год будет тратить педагог-психолог на то, чтобы сопровождать каждую семью. Таких семей, вернее, детей, подсчитано по количеству детей, больше четырехсот сорока тысяч в Российской Федерации. На каждого из них педагог-психолог потратит 60 часов в год. 5 часов в месяц. Рабочий, считайте, день. При таких обстоятельствах говорить о том, что это не будет элементом контроля, а будет элементом помощи, ну, мне кажется, не вполне корректным. Конечно же, это будет контроль. Будет ли при этом психолог, например, рассказывать о том, что происходит в семье, сотрудникам органов опеки и попечительства? Конечно, будет, потому что орган опеки и попечительства и будет собственно организовывать это сопровождение. Так следует из закона. Никакого слова “добровольное”, или возможность отказаться от этого сопровождения в законодательстве не предусматривается. Из этого, а также из существующей практики я делаю, по-моему, однозначный вывод: всех поставят на сопровождение, причем, может быть, в образовательную организацию, в том числе для детей-сирот.
Возьмем Москву, где сопровождение традиционно считается хорошим. Как оно происходит сегодня? Вот Московский район Зюзино. Ребенок, которого забрали из приюта Зюзино. По договору о приемной семье два раза в месяц или кому как повезет, кому-то раз в месяц, кому-то чаще, вы должны приезжать вместе с ребенком на это сопровождение в этот самый приют Зюзино. Объяснить ребенку пяти, например, или шести лет о том, что его не обратно привозят сдавать в детский дом, а только поговорить с доброй тетей-психологом, в гробу она видала эту добрую тетю, ребенку объяснить в шесть лет — это довольно сложно. Но тем не менее, вот таким образом в прекрасном регионе осуществляется сопровождение.
Я уж не говорю, как это выглядит в регионах, потому что на сегодняшний день иногда для сопровождения, возьмем, например, Оренбургскую область, человеку нужно проехать 200 километров, чтобы оказаться перед лицом того психолога, или педагога-психолога, который будет оказывать сопровождение этой семье. Но заместитель министра говорит, что так не будет. “У нас должны быть структуры, которые профессионально и правильно это все организуют, и вам не надо за 400 километров ехать на какие-то консультации или, не дай бог, на там собеседование в какую-то службу для того, чтобы специалисты приняли решение, все ли у вас по сопровождению в порядке. Конечно, не об этом речь. Когда мы говорим о сопровождении, мы, уважаемые родители, говорим о том, что это должны делать не органы опеки и попечительства”. Благими намерениями, как известно, вымощена дорога к сопровождению. К сожалению, в тексте законопроекта ничего нет ни про шаговую доступность, или прочие “няшечки”, которые подразумеваются в прекрасном мире будущего тех людей, которые поддерживают этот законопроект. К сожалению, никто не обяжет, например, Якутию, или Ненецкий автономный округ, или даже Москву организовывать сопровождение таким образом, чтобы путь до этого самого психолога не занимал у вас, скажем, более часа. Ничего подобного в законопроекте нет, и даже нет намека на это. То есть это все будет определяться, цитирую законопроект: “в порядке, установленном органами исполнительной власти субъектов Российской Федерации”. Иными словами, у кого на что хватит денег.
Теперь еще один момент. Законопроект вносит изменения в порядок проведения проверки соблюдения прав и интересов ребенка, находящегося под опекой или в приемной семье, и теперь к этой самой проверке будут привлекаться психологи, в скобочках — педагоги-психологи, специалисты в области воспитания (кто эти люди?), педагоги (чем они отличаются?), юристы, а также иные специалисты организаций, осуществляющих отдельные полномочия, в том числе организаций для детей-сирот. Сейчас как происходит? Если на вашем пороге нарисовалось двое из ларца, один из органа опеки, а другой из детского дома, бывший психолог, или как там его сейчас называют, то вы можете сказать: “Вот сотрудник органа опеки пускай заходит, а вот этот вот психолог пускай останется за порогом”. Если закон примут, этого сказать вы уже не сможете. Будут проникать все, кому не лень. Список — безразмерный. И тебе тут юристы, и тебе тут специалисты в области воспитания, и так далее. Все эти люди будут вас проверять. К бабушке не надо ходить, что ни в одном регионе не будет отдельной службы для контроля, состоящей из прекрасных психологов, и отдельной службы для сопровождения, состоящей из не менее прекрасных психологов и прочих специалистов. Будут использовать тех же самых. Те же самые люди, которые будут вас “сопровождать”, они же будут приходить к вам с проверкой. Никаких предпосылок к тому, чтобы этого не было, в законопроекте нет. К сожалению, самые худшие опасения обычно сбываются.
И если взять текст законопроекта, не просто слушать, что вам говорят, а читать сам текст законопроекта, выводы напрашиваются сами собой, и они печальные. Но и даже то, что происходит сегодня, не дает никаких поводов для оптимизма. Ну вот никаких. Вот заместитель министра приводит пример с этими девятью детьми в Кемеровской области. Скажите, пожалуйста, а вот какому сотруднику органа опеки (гражданин может сойти с ума, его право), сотрудник органа опеки, какому пришло в голову отдать девять детей с ментальными нарушениями в одну семью? Какому? Почему этот сотрудник органа опеки не стоит на ковре у министра или заместителя министра и не отвечает, потупив взор. Почему этот пример нам приводит Министерство просвещения, являющееся начальником для этого органа опеки? Приводит как пример: “ Вот какая беда у нас с приемными семьями!” Дорогие мои, проблема у нас не с приемными семьями. Проблема у нас с разумом тех лиц, которые у нас работают в органах опеки. В основном, 99 процентов проблем, которые мы с вами потом видим в новостях, начинаются с того, что органы опеки и попечительства забывает действующее законодательство. Они требуют принять новый закон сиротский, нужны изменения, просто так все не работает, но и в действующем законодательстве — Законе об опеке и попечительстве — есть норма, которая устанавливает, что у одного подопечного, у каждого подопечного может быть один опекун, и у одного опекуна должен быть один подопечный. Это означает, что уже сегодняшнее правовое регулирование не позволяет передать под опеку девять детей с ментальными нарушениями, одномоментно уж во всяком случае. Почему органы опеки и попечительства принимают такое решение? И где “посадки”, как говорил Владимир Владимирович. “ Результат в таких случаях — это посадки в тюрьму. Где посадки?”
И еще один момент, на который мало кто обращает внимание, но мы обратили. Термин “сопровождение” вносится в закон об опеке и попечительстве, то есть закон, который регулирует отношения по опеки и попечительству, и никакие другие. Так вот, в тексте этого самого определения встречается два раза слово “усыновители”. То есть в закон об опеке вносят понятие “усыновители”. Это очень странная тенденция и, я бы сказал, страшная. Во-первых, она показывает, ну, общий уровень юридической грамотности тех, кто писал этот законопроект, а, во-вторых, так потихонечку вставляет в зону ответственности государство и тех людей, которые совсем забыли уже о том, что дети у них несвоерожденные, как принято говорить. Если закон примут, то сопровождение появится и у них тоже, и вполне возможно, что орган опеки и попечительства будет требовать от них, чтобы это сопровождение было и в их жизни. Во всяком случае, полномочия, предусмотренные законом об опеке и попечительстве, позволяют это делать. Вот что мы с вами пытаемся остановить. Вот почему сиротский закон — плохой.
Когда со мной спорят и говорят: “Ну, сопровождение-то хорошее!” Давайте читать текст и думать о том, как он будет применяться на практике. Прекрасного домика с прекрасными специалистами, которые могут оказать вам всяческую помощь, его в этом законе нет. Может быть, он есть у кого-то в мечтах, но в тексте он отсутствует. Зато присутствуют другие, более, в кавычках, приятные вещи. Я надеюсь на этом ролике закончу объяснения, почему сиротский закон не годится и принимать его нельзя, но тему я эту так не оставлю. Мне кажется, что и усыновительское сообщество, и приемные родители должны сделать все для того, чтобы этот сиротский закон в том виде, в котором он существует, свет не увидел. Во всяком случае, благодаря нашей с вами активной позиции, в течение года продолжается обсуждение этого законопроекта, и очень многие важные вещи туда внесены. Например, касаясь того же самого сопровождения, внесено хотя бы право человека выбирать ту организацию, где он будет это сопровождение получать. Другое дело, что эта норма, разумеется, будет работать для Москвы, ну, может быть, для Петербурга. Может быть, в Московской области. Но это — максимум. Если мы отъедем от Москвы на сто километров, все будет так же, как и было.
Спасибо, что остаетесь рядом и продолжаете вместе со мной бороться с сиротским законопроектом, пишете письма вице-премьеру Голиковой. На сегодняшний момент — это именно тот человек, который может что-то исправить или остановить этот сиротский закон. Спасибо, что заходите ко мне на сайт, на страницу zharov.info/stop (ссылка, конечно же, есть в описании к этому ролику), и что делаете что-то, чтобы остановить вот это вот позорище, вот эту вот беду. И, конечно, если будет что-то новое про сиротский закон, я обязательно об этом сделаю еще один ролик. А, может быть, и не один.
