В детских домах останется больше детей — чиновники Минпросвещения продолжают двигать сиротский закон… Продолжаем бороться с ним в меру сил.
Нельзя сказать, что нас не услышали. Всё, что было в рамках общественного обсуждения, всё, что было в рамках рабочей группы, те, кому положено было услышать, услышали.
Другое дело, что после этого они сделали. Сиротский закон, о котором мы с вами говорили с конца августа прошлого года, в конце концов выродился вот в такую большую пачку бумаги, которую мне как члену рабочей группы при Министерстве Просвещения РФ прислали буквально накануне.
Это уже три проекта федеральных законов о том, как жить нам дальше в сфере семейного устройства. И надо сказать, что всё, что мы предлагали изменить в этом законопроекте, всё это было аккуратно сложено пачкой и помещено в корзину. Ничего из этого по сути не принято. Все моменты, о которых мы говорили, остались в этом законопроекте.
Это большая печаль. Большая печаль и в том, что один из членов рабочей группы, довольно известный в нашей сфере человек – Галина Владимировна Семья, сейчас проводит обучение уже по новому законопроекту, который является законопроектом, и даже если и будет принят в таком виде, будет действовать не ранее 21-го года. Но уже сегодня за, позволю себе предположить, бюджетные деньги, проводится обучение тому как, например, будет проводиться психологическое обследование семей. Хотя, подчеркну, законопроект всё ещё проект, и мы все ещё можем внести в него изменения.
К сожалению, это всё довольно ожидаемо. К сожалению, так всегда и происходит. Наше мнение выслушали и забыли. Я сделаю всё, что зависит от меня, и расскажу, что можете сделать вы сами в данной ситуации, чтобы наше мнение всё-таки услышали. Мнение тех, кто непосредственно воспитывает детей, мнение тех, кому не все равно, останутся ли дети в детских домах или окажутся в семьях. А законопроект ровно про это — про то, что дети больше будут оставаться в детских домах.
Почему? Сейчас объясню.
Беглый анализ законопроекта показывает, что он направлен на то, чтобы всячески, употребим не парламентское слово, “задолбать” приёмных родителей, опекунов и усыновителей. Им предлагается и психологическое обследование, и сопровождение, что бы это ни означало. А что означает, я сейчас расскажу.
Иными словами, увеличивается количество контроля, увеличивается количество надзора и ещё больше людей за ещё большие бюджетные деньги будут следить за тем, как опекуны, попечители, приёмные родители и даже усыновители исполняют свои обязанности.
Сказать, что это приведет к тому, что детям в семьях станет лучше, невозможно. Чем больше вы нагружаете человека, который собирается сделать хорошее дело и чаще всего просто безвозмездно, тем меньше вероятность того, что он это дело все-таки сделает. И поэтому любое ограничение для приёмных родителей или усыновителей неизбежно приведет к тому, что количество детей, устраиваемых в семьи, сократится.
Другое дело, что некоторые ограничения мы просто делать вынуждены. Например, связанные со здоровьем кандидата, или ограничения, связанные с тем, что в семье живет огромное количество детей и туда уже тридцать пятый ребёнок не влезает. Такие ограничения вполне возможны, но они уже есть в законе. Зачем мы устанавливаем новые, причем те, которые невозможно описать словами? Каждое из определений закона очень-очень многословно, потому что четко сказать, что такое, например, сопровождение хотя бы в пределах одного абзаца у людей не получается.
О чем мы говорили, критикуя этот законопроект во время общественного обсуждения, на рабочей группе и в интернете, в СМИ, и о чем нам придется продолжать говорить, потому что это осталось в законопроекте. Это 4 позиции.
Начнем с простого, это квадратные метры. Они остались. Действительно, нельзя будет взять ребёнка, если у вас учетная норма жилого помещения не соблюдается. Иными словами, если ваша семья стоит в очереди на улучшение жилищных условий, вам никогда не дадут ребёнка в эту квартиру. Ситуации бывают разными, я об этом подробно говорил, но основной тезис очень простой: никогда ещё от квадратных метров не зависело счастье ребёнка. Никогда. Никто никогда никаким образом даже не предположил, почему именно столько метров нужно ребёнку, а не на один метр больше или не на один метр меньше. Это полная ерунда. Квадратные метры никак не влияют ни на успешность семьи в качестве опекунской, ни на то, будет ли счастлив ребёнок, ни на то сложатся ли отношения с приёмными родителями. Никак не влияет. Но это осталось в законопроекте. Для чего? Для того, чтобы органы опеки могли с линейкой в руках буквально с рулеткой отказывать опекунам потенциальным и попечителям. Еще раз, это никак не связано со счастьем ребёнка, это никак не связано с преступностью против детей, это ни с чем не связано. Это связано ровно с тем, что появится ещё один формальный признак для отказа приёмному родителю или потенциальному опекуну.
Второе — осталась та же проблема с переменой места жительства. Сегодня опекун может взять и вместе с ребёнком и со своей семьей переехать из пункта А в пункт Б, предположим из Красноярского края в Краснодарский. Никакой проблемы в этом нет. Орган опеки по новому месту жительства придет в семью, проверит нормальные ли условия, и если какие-то проблемы, то конечно же примут по этому поводу исчерпывающие меры. Законопроект предлагает получать предварительное разрешение, причем, сформулирован он таким образом, что вам придется сначала купить новую квартиру в Краснодарском крае, отремонтировать ее, привести ее в идеальное состояние, потому что именно органы опеки и попечительства Краснодарского края будет решать созданы там условия или не созданы для пребывания ребёнка, и только после этого вам, так и быть, разрешат переехать с севера на юг. Это конечно же бред. Это конечно нарушает принципиальные конституционные основы права на свободу выбора места жительства и, собственно говоря, существенно меняет само правовое значение того, кем является опекун. Вот родитель может взять ребёнка и уехать с ним в другой регион. Опекун этого сделать, получается, не может. Почему? Опекун предоставляет свою семью для этого подопечного, он включает его в число самых близких людей. И он не сможет переехать, потому что старший сын, например, пошел учиться в какое-то высшее учебное заведение в Москве, а также не сможет переехать, если нашёл новую работу в другом городе, потому что орган опеки ему не разрешает почему-то.
Это всё осталось, несмотря на всю критику. Что интересно отвечает на это рабочая группа или автор законопроекта? Ничего. Просто не принимает и всё.
Осталась в законопроекте и история с сопровождением. Я уже говорил, что сопровождение приёмных семей или опекунских семей – это не когда вам дают адрес волшебного учреждения, где будут сидеть волшебные юристы, волшебные психологи, волшебные кто угодно, кто будет вам помогать. Это история про то, что к вам будут приходить домой и проверять ещё раз. И не органы опеки, а какие-то другие люди будут проверять, как вы живете, что у вас там творится, и будут, видимо, что в бытовом смысле называется “лезть в душу”. Теперь об этом можно сказать с уверенностью, потому что после нашей критики в пояснительной записке наконец-то появилось объяснение о том, как же предполагается авторами законопроекта проведение вот этого самого сопровождения.
При экономических расчетах, о которых я скажу чуть позже, авторы законопроекта указывают, что семью будет сопровождать сотрудник, которого они назвали “педагог-психолог”. Будет он это делать 60 часов в год. Несложные арифметические подсчеты показывают, что каждый месяц в течение пяти часов в вашей семье будет толкаться какой-то педагог-психолог. Много вопросов к тому, почему именно педагог-психолог, а не другой специалист. Ну, бог с ним. Пять часов в месяц. Практически целый рабочий день каждый месяц в вашей семье будет находиться посторонний человек. 5% вашей рабочей жизни у вас будет толкаться кто-то “сопровождающий”. Я чуть позже скажу, сколько это стоит, и волосы у вас зашевелятся. Но само по себе пребывание постороннего лица в вашей семье 5 часов в месяц. — вот это вам предлагается. Вот это делается для чего?
Осталась, слава богу, возможность выбрать эту организацию, откуда будет приходить человек на сопровождение. Но это может быть в Москве мы сможем выбрать из трех-четырех-пяти или даже десятка организаций, которые будут осуществлять сопровождение. А что будет за пределами Москвы? Я думаю, что это будет одна организация, в лучшем случае, на несколько районов, а в небольшом субъекте может быть на целый субъект, куда вы будете привозить ребёнка (вот ещё, ездить самим!) к сопровождающим раз в месяц, а может быть и пять раз в месяц. Я не знаю. Как пойдет фантазия и какие подзаконные акты за три месяца после принятия разработает Правительство РФ. А именно Министерство Просвещения будет разрабатывать проект Постановления Правительства, которое будет описывать как это всё будет происходить сопровождение.
В любом случае не подсчитаны, например, расходы на юриста, не понятно какие собственно действия, какие услуги будет оказывать и тот специалист, которого они учитывают в расчетах. Но, по крайней мере, мы хотя бы можем просчитать.
60 часов в год. 5 часов в месяц. Кто-то к вам придет. Вот за это борется сегодня Министерство Просвещения.
Это никак не изменит ни судьбу ребёнка, ни ситуацию с теми сложностями, с которыми сталкиваются приёмные родители. Если сегодня приёмному родителю требуется какая-то помощь, ему есть где ее получить. По крайней мере, в пояснительной записке написано, что 90 с лишним процентов семей уже охвачено всем этим сопровождением, и оно уже существует. Вы это чувствуете, к слову сказать, дорогие мои? Я вот не очень чувствую, чтобы даже в Москве покрытие составляло какое-то количество больше 60 или 70 процентов в самом лучшем случае. Но на бумаге 90.
И вот эти все сопровождающие — это что? На сегодняшний день из того, что нам показывают в виде самых лучших практик, это просто визитинг — посещение на дому. Поговорить с ребёнком, спросить “бьет ли тебя опекун” — вот такое сопровождение за огромные, подчеркиваю, деньги собирается пропихнуть Министерство Просвещения.
Никому кроме Министерства Просвещения такое сопровождение не нужно. Это вопрос про бюджет. Это вопрос про то, что изображая деятельность в ваших семьях, эти люди будут просто получать деньги. Больше ни про что. Никакой помощи здесь мы не добудем, потому что помощь психологическая никогда не может быть по обязанности, а именно это следует из законопроекта. Она может быть только по запросу, когда она вам нужна действительно. Но в ситуации, когда вас обязывают получать сопровождение, мы получим как обычно “очковтирательство”.
И последнее, любимое мое, психологическое обследование. Оно тоже осталось, оно вовсю тут прописано, расписано. На него предполагается потратить — я перехожу к цифрам — 897 миллионов рублей каждый год. Почти миллиард рублей уйдет на психологическое обследование кандидатов в опекуны, усыновители и приёмные родители. Чего ради — большой вопрос. Но это миллиард, товарищи, рублей. Как нам описывает пояснительная записка к данному законопроекту, это делается для того, чтобы сократить количество возвратов, которых сегодня и так 1%. Это не много, поверьте, посмотрите, например, на количество разводов. Там взрослые люди, которые могут договориться, а здесь дети, не все из которых здоровы, в том числе и психически, и 1% возвратов. Но мы этот 1% будем мужественно сокращать за миллиард рублей.
Более того никто не сказал, и в пояснительной записке к законопроекту это стыдливо обходится. Сказано, что одной из причин возвратов является неготовность родителей к приёму детей в семью. Одной из причин. Никто не посчитал сколько из около пяти тысяч детей, возвращенных в том или ином виде (решения об устройстве которых в семью отменено), сколько из этих пяти тысяч детей возвращены, потому что родители были не готовы? Никто не посчитал. Но тем не менее мы туда запихиваем миллиард рублей. Нормально?
Этот миллиард рублей не поможет никаким детям. Цифру 1%, на мой экспертный взгляд, уже вообщем-то радикально изменить невозможно, и тем более невозможно ничего сделать с теми 89 или 92 преступлениями против подопечных детей, которые происходят в опекунских семьях в течение года. Это статистика Следственного Комитета за 2015-2016 г. Никто не сказал, что вот этими усилиями вы уменьшите эту цифру. Это невозможно. На мой взгляд, эта цифра находится в пределах статистической погрешности. 22 ребёнка за год пострадали от рук непосредственно опекунов. Миллиард рублей. 22 ребёнка. И то не факт, а я утверждаю, что наоборот, что эти люди изначально были какими-то не такими, и можно было выяснить это путем вот этого психологического обследования.
И про психологическое обследование. Вместе с законопроектом об изменении в Семейный кодекс и в Гражданский кодекс идет изменение в Трудовой кодекс. Там предлагается проводить психологическое обследование для всех сотрудников детских домов и других организаций для детей, оставшихся без попечения родителей. Раз в три года эти сотрудники должны будут проходить психологическое обследование. Как следует из пояснительной записки, займет это три часа работы педагога-психолога. Педагог-психолог вообще-то, он никак не специалист по взрослым. Он специалист по детям. Он педагог-психолог. Так вот, этот человек в течение трех часов раз в три года может определить, являются ли сотрудники этих организаций какими-то не такими, чтобы уберечь детей от, видимо, насилия и чего-то там ещё. Три часа.
Читаем дальше, отлистываем несколько страниц, и видим пояснительную записку к законопроекту, который касается Семейного кодекса и Закона об опеке и попечительстве. Психологическое обследование гражданина, который предполагает взять ребёнка в семью, будет длиться 24 часа, считают авторы законопроекта.
То есть, человек, который будет идти работать в группу детей, будет сразу воспитывать много мальчиков и девочек, про него за три часа достаточно всё выяснить педагогу-психологу. А человеку, который берет ребёнка в семью, ему 24 часа придётся проходить эту экзекуцию. На мой взгляд, ни в том, ни в другом случае выявить какие-то вещи, которые могли бы свидетельствовать о том, что против ребёнка в дальнейшем этот человек сможет совершить преступление, невозможно ни за 24 часа, ни за 3 часа. Почему? Потому что это невозможно в принципе. Если бы это было возможно, у нас бы не было тюрем. Мы бы всех выявляли на ранней стадии, но это невозможно. Это изображение деятельности и “и.б.д.” — изображаем бурную деятельность.
Вот эта вот мифология, вот эта вот туфта будет три часа происходить с сотрудниками детских учреждений, педагог-психолог будет с ними общаться, и 24 часа с кандидатами в приёмные родители и опекуны. Ни в том, ни в другом случае результата не будем никакого. Но тем не менее проводить это собираются.
Из этих 3-х и 24-х часов можно сделать ещё один вывод. Авторы законопроекта относятся к сотрудникам детских домой примерно в восемь раз лучше и считают их примерно в восемь раз более надёжными, чем потенциальных опекунов и усыновителей. Ну-ну.
Ну и последнее — про деньги. Когда мы критиковали законопроект, одним из пунктов, по которому мы это делали, было отсутствие финансово-экономического обоснования. Действительно, там было написано, что это не потребует никаких расходов бюджета. В новой пояснительной записке выясняется, что все-таки потребует. И сумма, которая тут указана, приводит меня, например, в шок. Авторы законопроекта считают, что для проведения ежегодного социально-психологического обследования потребуется 6 миллиардов 648 миллионов рублей. Плюс 897 миллионов рублей ежегодно, почти 898, на обследование кандидатов в приёмные родители и опекунов, и 510 миллионов рублей на обследование тех детей, которые находятся в приёмных семьях и у опекунов. В сумме это получается почти 8 миллиардов рублей.
Что за это получит государство? Что за это получим мы? За это мы получим систему, которая будет внимательнейшим образом залезать в каждую семью, в которой находится ребёнок, ковыряться в ней и что-то там указывать, рассказывать, показывать, требовать, контролировать, надзирать.
Результатом траты этих 8 миллиардов рублей будет сокращение числа детей, принимаемых в замещающие семьи. Больше детей-сирот останется в детских домах. Для меня это очевидно. Подробности я уже неоднократно объяснял — почему это будет так.
Что сейчас зависит от нас? Мы можем продолжать выражать свое мнение и требовать, чтобы к нему прислушались. Те люди, которые входят в рабочую группу, могут до 17 мая высказать свое мнение по данному законопроекту. Ваш покорный слуга это сделает обязательно, но и остальные мои коллеги тоже могли бы высказаться. Если вы им напишите письма, например, электронные и попросите это сделать, весьма вероятно кто-нибудь из них что-нибудь напишет.
Следующее: после того как этот законопроект будет внесен таки в Правительство, его будет рассматривать Правительство РФ, и туда мы тоже можем направить свои письма со своими замечаниями и предложениями. Нас опять могут услышать частично или не услышать совсем, но это то, что мы можем делать по закону.
Лично я напишу письмо Дмитрию Анатольевичу Медведеву и Татьяне Алексеевне Голиковой, потому что от них зависит, подписать законопроект в таком виде или отправить его на доработку. Потому что доработки он требует. Потому что всё, что в нем сегодня указано, совершенно точно приведет к тому, что детей в детских домах станет больше, а против этого лично я борюсь уже на протяжении лет 18, наверное. Надеюсь, что вы со мной!
