Вода в кране запахла хлоркой, воробьи «поют» на солнышке, календарь подсказывает, — словом, всё — за то, что приближается весна.
Лично для меня, адвоката, занимающегося семейными делами, это означает резкое увеличение дел о лишении родительских прав. Почему именно весной? Родители мечтают, что успеют «лишиться» до лета, а значит, для поездки, например, в Европу, не потребуется разрешение на выезд второго родителя. И так — каждую весну…
К слову, следует отметить, что к лету мало кто успевает. Почему-то очень много лишений родительских прав заканчивается уже в сентябре, просто физически система правосудия не проворачивается за такой короткий период. На мой взгляд, февраль — последний «вагончик» отходящего поезда. Если вам надо успеть летом куда-то съездить, конечно.
Много стало обращений по вопросам усыновления. Существенно больше, чем год назад, например. Почему? Думаю, потому, что повышенное внимание к этому вопросу приводит к тому, что на простое, в сущности, с юридической точки зрения, дело об установлении усыновления начинают обращать внимание через лупу. Что приводит, увы, не к улучшению качества, а к мелочным придиркам, которые и усыновителей нервируют, и процесс усложняют.
Скажем, год назад «флагманом» проблем при усыновлении было то, что в процесс старались вызвать кровную мать (а иногда и отца) ребенка, даже если они написали «отказ» (то есть, согласие на усыновление ребенка, или даже если они лишены родительских прав. Сегодня этот вопрос, вроде, уже так остро не стоит.
Зато суды стали дотошно проверять те бумаги, которые оформляют на ребенка органы опеки. Процесс превращается, зачастую в «избиение младенцев»: судья требует и требует от опеки, а та — извивается, но резонно замечает, что те документы, которые вызывают претензии у судьи, готовили, вообще-то не они, а совсем другие люди и давно. Но процесс проходит вполне истерично.
Печаль ещё и в том, что ни суд, ни опека, как правило, не в курсе, как на самом деле всё это должно быть оформлено правильно. Не помогает в этом и прокуратура, роль прокурора на процессе, по-моему, вообще удивительна: что-то вякнет, вроде «а где у вас анкета на усыновителя?» (документ, который в суд никогда и никто не представлял, а при некоторых вариантах развития событий её вообще может не быть) — и суд начинает гадать, где бы эту анкету найти, трясёт орган опеки, те пугаются… В общем — неразбериха совершенная.
Продолжают приходить «педофилы», бывшие мужья, на которых написали заявления бывшие жёны, мол, «приставал» или «трогал». Слава Богу, оба случая — отказные, дело даже не возбуждалось. Традиционно ругаемся с органами опеки (хотя там не ругаться бы — просвещения требуют их глаза!), ходим по полициям на допросы и дежурно определяем порядок общения отцов с детьми. Но это — на обычном уровне, ни больше, ни меньше.
А над всем этим гордо реет как знамя фигуристка Липницкая, стреляет «Беркут», стоят (и сидят) узники 6-го мая, которым сегодня читают приговор, и попискивает крыса Саша, неправильно предсказывающая победы хоккеистов. Но мне кажется, что уже важнее другой персонаж: сурок из Московского зоопарка. Он проснулся. Весна, товарищи!
PS: Завтра, в субботу, 22 февраля — принимаю.
