(статья подготовлена в октябре 2009 года)
Антон Жаров, адвокат, эксперт Департамента семейной и молодёжной политики города Москвы
В моей практике это один из самых распространённых вопросов. Мать по тем или иным причинам отказалась от ребёнка в роддоме или в больнице, данный «отказ» заверен руководителем соответствующего учреждения, или органом опеки и попечительства, но всё равно встаёт вопрос о том, что такую «био-маму» требуется лишать родительских прав, и лишь после этого ребёнка позволительно усыновлять. Подобное требование приходилось слышать и от сотрудников детских учреждений, и от сотрудников органов опеки, и — увы — от судей.Во-первых, необходимо отметить, что термины «отказник», «отказ от ребёнка» — бытовые, не имеющие нормативного закрепления. Видимо, это вызывает в дальнейшем и неправильное понимание всех правовых аспектов данной ситуации.
«Отказ от ребёнка» носит правильное юридическое наименование «согласие на усыновление». Как правило, такое согласие даётся в отношении любого лица «по выбору органа опеки и попечительства».
Согласие на усыновление ребёнка может быть оформлено только в том случае, если мать ребёнка имеет документы, удостоверяющие личность. В противном случае при регистрации рождения ребёнка указание данных матери производиться не должно, и юридически родителей у ребёнка не будет (ст. 191 ФЗ «Об актах гражданского состояния»)
Если мать является единственным родителем ребёнка, то есть не состоит в браке, не состояла в браке в течение 300 дней до родов, и в отношении не родившегося ребёнка не установлено отцовство в соответствии с абзацем вторым п. 3 ст. 48 СК РФ, согласие на усыновление должно быть подписано одной матерью, а её подпись — заверена или нотариально (что на практике встречается редко), или органом опеки и попечительства по её месту жительства, или руководителем организации, в которой находится ребёнок.
Важно отметить, что подпись матери заверяет именно руководитель организации, в которой находится ребёнок, а не дежурный врач, не заведующий отделением или иное лицо.
Если мать ребёнка состоит в браке, или состояла в браке хотя бы за 300 дней до родов, и, разумеется, если отцовство в отношении неродившегося ребёнка устанавливалось в порядке абзаца 2 п. 3 ст. 48 СК РФ — у такого ребёнка имеется не только мать, но и отец. Следовательно, согласия на усыновление, подписанного одной матерью, будет недостаточно.
Зачастую, ни органы опеки, ни суды не обращают внимание на то, что у роженицы, написавшей согласие на усыновление может быть муж, либо с момента расторжения брака прошло менее 300 дней, и юридически у ребёнка есть отец. Проблема не только в том, что сотрудники органов опеки часто не знают о существовании подобной нормы, устанавливающей происхождение детей, но и в том, что достаточно сложно порой установить, находится ли роженица замужем, и уж тем более, не развелась ли она в течение предыдущих 300 дней. К сожалению, общей базы данных о лицах, находящихся в браке, нет. Следовательно, достоверно выяснить, состоит ли какое-либо лицо в браке, невозможно.
Разумеется, сотрудникам органов опеки, а также организаций, где находятся дети, в отношении которых оформляется согласие на усыновление, должны обращать внимание на наличие отметок о регистрации брака (или расторжении брака), имеющихся в паспортах рожениц. Однако и наличие или отсутствие данных отметок не может быть достоверным свидетельством того, что данный гражданин состоит в браке, либо не состоит в нём.
Полагаю, что при наличии подобных отметок, орган опеки и попечительства должен запросить органы ЗАГС, установившие отметку о браке (расторжении брака) и выяснить у них данные супруга (бывшего супруга, если после расторжения брака прошло менее 300 дней) роженицы. В копии актовой записи, предоставленной органом ЗАГС должно быть указано, в том числе и место жительства отца ребёнка.
Регистрация рождения ребёнка в подобном случае должна происходить как с указанием как матери ребёнка, так и отца.
Ребёнок в отношении которого одинокой матерью подано заявление о согласии на усыновление может быть усыновлён в любое время. Распространённая практика ожидания «вдруг мать одумается» не имеет никакого правового основания. В силу требований ст. 121 СК РФ, такой ребёнок является оставшимся без попечения родителей и подлежит устройству во всех формах, и, в первую очередь, может быть усыновлён.
Никаких юридических препятствий для усыновления, передачу под опеку, в приемную семью, устройству в семью в иных, установленных формах, у такого ребёнка нет.
К сожалению, некоторое распространение получила практика, когда судьи, решая вопрос об усыновлении ребёнка, в отношении которого одинокой матерью было дано согласие на усыновление любым лицом, стремятся привлечь эту мать к участию в судебном заседании, направляя ей повестки, а порой и заявления об усыновлении, тем самым, фактически, предавая «тайну усыновления» в руки лицу, от которого усыновители хотели бы её сохранить в первую очередь.
При этом суди объясняют свои действия нормами п. 2 ст. 129 СК РФ, который устанавливает, что родители вправе отозвать своё согласие на усыновление в любое время до вынесения решения суда о его усыновлении[1].
Суд, как это установлено ст. 273 ГПК РФ, действительно вправе привлечь, в необходимых случаях, к участию в деле и родителей ребёнка, в отношении которого устанавливается усыновление. Пленум ВС РФ в Постановлении № 8 от 20.04.2004 г. «О применении судами законодательства об усыновлении (удочерении) детей» также указывает, что суд должен решить вопрос о привлечении иных лиц, включая родителей, на стадии подготовки к судебному заседанию. Необходимость привлечения таких лиц обуславливается максимальным учётом интересов ребёнка (п.4 указанного Постановления Пленума ВС РФ).
При этом (п. 9) ВС РФ указывает, что «согласие родителя на усыновление выявляется органом опеки и попечительства с соблюдением требований, перечисленных в абзаце втором пункта 1 статьи 129 СК РФ, либо может быть выражено непосредственно в суде при рассмотрении дела об усыновлении. При этом следует иметь в виду, что если мать отказалась от ребенка после его рождения и выразила согласие на его усыновление, о чем имеется ее письменное заявление, нотариально удостоверенное или заверенное руководителем учреждения, в котором находился ребенок, либо органом опеки и попечительства по месту жительства матери, повторного выявления ее согласия на усыновление ребенка в связи с рассмотрением вопроса об усыновлении этого ребенка в судебном порядке не требуется» (выделение моё — авт.).
Пленум Верховного суда отмечает, что в указанном случае необходимо проверить, не отозвано ли согласие матери на усыновление ребенка на момент рассмотрения дела в суде (пункт 2 статьи 129 СК РФ). Проверка «отзыва» согласия должна проводится судом путём запроса (суд вправе запрашивать иные документы, если сочтёт нужным — ч. 3 ст. 272 ГПК РФ) в организацию или орган, где было заверено заявление матери, а также в орган опеки и попечительства по месту нахождения ребёнка. «Проверять» не отозвано ли согласие на усыновление путём вызова матери в суд противоречило бы вышеуказанной позиции Пленума.
Данные установления Пленума ВС РФ являются обязательными для всех нижестоящих судов.
Однако, в случае, если согласие на усыновление выражено обоими родителями, суд не связан подобными требованиями. Но и в этом случае необходимость вызова родителей в суд не является обязательной, и суд в каждом конкретном случае должен определить, является ли такой вызов необходимым с точки зрения интересов усыновляемого ребёнка.
Вообще, вызов родителей-отказников в суд по усыновлению их ребёнка (по сути, дача «последнего шанса» для восстановления попечения над ребёнком) в подавляющем большинстве случаев не отвечает интересам самого ребёнка. Если бы мать, отказавшаяся от ребёнка, хотела бы восстановить своё попечение над ребёнком — у неё, как правило, уже было достаточно для этого времени. Как правило, усыновление ребёнка происходит не на первой неделе жизни, а спустя, в лучшем случае месяц или два с момента «отказа». Срок, по нашему мнению, вполне достаточный, а для ребёнка, в этом возрасте — критичный. Даже месяц, проведённый в «казённом доме» для грудничка — огромный тормоз в дальнейшем развитии, и в интересах ребёнка найти ему семью в максимально короткий срок, семью, мотивированную на его воспитание, пусть и приёмную, замещающую. Интересы «одумавшейся» матери здесь вторичны. Иное означало бы игнорирование установлений законодательства о приоритете интересов ребёнка, оставшегося без попечения родителей при его жизнеустройстве.
Таким образом, усыновление ребёнка, в отношении которого родители (единственный родитель) дали согласие на усыновление надлежащим образом заверенное, может быть осуществлено без каких-либо юридических препятствий, и без вызова данных родителей в суд.
Требование, распространённое в ряде органов опеки и попечительства о необходимости предварительного лишения родительских прав матерей, «отказавшихся» от детей, на законе не основано.
В случае если ребёнок передаётся под опеку, или устраивается в организацию для детей, оставшихся без попечения родителей, такое лишение родительских прав можно обосновать заботой о ребёнке. Но если у ребёнка есть потенциальные усыновители — требование о лишении родительских прав лишь приводит к тому, что в течение следующего полугода усыновление не может быть установлено. И такое действие, очевидно, не в интересах ребёнка.
Лишение родительских прав как таковое, является мерой родительской ответственности, если позволено так выразиться, «наказания» родителя за то, что он злостно не исполняет свои родительские обязанности. С другой стороны, лишение родительских прав — способ защиты прав ребёнка.
Если ребёнок оказался в организации для детей, оставшихся без попечения родителей вследствие «отказа» матери от него после родов или спустя незначительное время, наилучшим способом защиты его прав является незамедлительное устройство в семью, прежде всего, передача ребёнка на усыновление. При усыновлении его родители утратят, в силу п. 2 ст. 137 СК РФ, все права и обязанности в отношении этого ребёнка, то есть произойдёт освобождение их от родительских обязанностей, но и одновременно, по сути, лишение родительских прав.
Таким образом, если имеются потенциальные усыновители ребёнка, лишение родительских прав перед усыновлением не имеет правового смысла. Напротив, лишение родительских прав в таком случае приведёт к тому, что в силу п. 6 ст. 71 СК РФ, он не сможет быть усыновлен в течение полугода! Хотя мог бы быть уже усыновлён! Очевидно, такие действия не могут быть признаны отвечающим интересам ребёнка.
Требование о предварительном перед процедурой усыновления лишении родительских прав матери, подписавшей в установленном порядке согласие на усыновление, не только излишне в правовом смысле, но и приводит к существенному нарушению прав ребёнка жить и воспитываться в семье, быть усыновленным.
Можно «понять» органы опеки и попечительства, и даже суды: усыновлять детей, родители которых лишены родительских прав «удобнее» — не надо проверять, не отозвано ли согласие на усыновление, нет «риска» того, что это согласие будет отозвано в течение судебного процесса… Такая позиция видится совершенно не учитывающей интересы главного участника такого процесса — ребёнка.
Иная ситуация возникает, если ребёнок, родители (единственный родитель) которого подписали в установленном порядке согласие на усыновление, не может быть устроен в семью на усыновление в ближайшее время. Действительно, ребёнок в возрасте старше 5—6 лет вряд ли будет вызывать интерес у большого числа усыновителей. Немногие граждане будут желать усыновить ребёнка со значительными проблемами со здоровьем… Ну и, наконец, если ребёнок передаётся в семью под опеку, и опекуны не планируют в ближайшее время усыновлять данного ребёнка. Во всех этих ситуациях лишение родительских прав выглядит скорее необходимым.
Действительно, рассматривая лишение родительских прав как способ защиты прав и интересов ребёнка необходимо учесть, что «явка мамы», например, к опекунам и выдвижение ею определённых требований — встречается в практике. Мать в таком случае формально родительских прав не лишена, может отозвать своё согласие на усыновление и совершенно обоснованно с точки зрения права, требовать передачи ей ребёнка.
Хорошо ли в таком случае будет ребёнку? Далеко не уверен в этом. Автор склоняется к той точки зрения, что в случае если родительское попечение отсутствует, ребёнок должен быть максимально «юридически очищен», чтобы, во-первых, не столкнуться неожиданно с какими-либо обязанностями по отношению к бросившим его родителям, и, во-вторых, иметь больше возможностей для устройства в замещающую семью (в частности, быть усыновлённым).
Однако, основанием для лишения родительских прав родительский «отказ», согласие на усыновление, сам по себе, не является! Диспозиция статьи 69 Семейного кодекса устанавливает, что родители могут быть лишены родительских прав, если уклоняются от выполнения обязанностей родителей, отказываются без уважительной причине забрать ребёнка из организации, где тот находится, злоупотребляют родительскими правами, совершили преступление против жизни или здоровья супруга, детей, жестоко обращаются с детьми и по прочим причинам.
Стоит учесть, что отказ забрать ребёнка из организации (что, очевидно и происходит в случае с родителями «отказников») для того, чтобы он составил основу для лишения родительских прав, должен быть обусловлен причинами, которые суд найдёт неуважительными. То же касается и уклонения от выполнения родительских обязанностей.
Причины, по которым родители не забирают ребёнка, не воспитывают его, не заботятся о его здоровье, развитии надлежит прояснить в судебном заседании. Как правило, в подобных случаях ответчик не является в судебное заседание, и суд, не видя от него никаких попыток как-либо пояснить своё поведение признаёт причины отказа от ребёнка неуважительными. Автору видится, что само по себе длительное безвестное отсутствие родителей рядом с ребёнком уже само по себе свидетельствует о неуважительности причин отказа от ребёнка. Ведь если родителей этот ребёнок интересовал, нет никаких коммуникационных трудностей обратиться по почте, по телефону, телеграфу, через знакомых в орган опеки и попечительства, в детскую организацию… Даже прикованный к постели инвалид может попросить кого-нибудь хоть поинтересоваться судьбой ребёнка. Как правило, никаких вестей от матерей «отказников» не получают ни в доме ребёнка, ни в органе опеки и попечительства. Напротив, даже попытки «найти мать» заканчиваются ничем. Письма возвращаются или уходят без ответа, милиция, как правило, сообщает лишь то, что по адресу регистрации эта мать не проживает.
Лишение родительских прав в такой ситуации не представляет большой трудности.
Отмечу, что лишение родительских прав родителей подопечного является правом (п. 1 ст. 70 СК РФ), а не обязанностью опекуна или организации, где находится ребёнок.
Подытоживая, следует ещё раз обратить внимание, что и лишение родительских прав, и усыновление необходимо рассматривать через призму интересов ребёнка. И, если ребёнок, в отношении которого родителями (единственным родителем) дано в установленном порядке согласие на усыновление, может быть передан на усыновление в ближайшее время — требование о лишении родителей этого ребёнка родительских прав не имеет правового смысла и нарушает права ребёнка, откладывая его усыновление, как минимум на 6 месяцев.
Напротив, если ребёнок длительно находится в детской организации для детей, оставшихся без попечения родителей, кандидатов в его усыновители нет, или ребёнок уже передан под опеку, лишение его родителей родительских прав отвечает интересам ребёнка.
[1] Поскольку законодатель не определяет, какой именно момент является «вынесением решения», данное согласие может быть отозвано лишь до удаления суда в совещательную комнату для вынесения решения, поскольку иное следовало бы рассматривать как вмешательство в тайну совещания суда.
29/10/2009