В этом выпуске:
Мизулина готовит для россиян новые запреты.
Материнский капитал разрешили потратить на голубое топливо.
Делить имущество при разводе хотят по-новому.
Международное усыновление в России — почти всё.
Здравствуйте! Меня зовут адвокат Жаров, а повестка — это не всегда неприятно. Иногда это полезно, интересно, и являет собой правовой анализ реальности. Приступим!
Международное усыновление падает в России год от года, все меньше и меньше — так можно озаглавить эту новость. Материнским капиталом можно будет оплатить услуги газовых компаний. И слава богу! Ну и новые ограничения и, скажем так, предложения от сенатора Мизулиной: мы опять правим семейный кодекс. Рядом с ним депутат Плетнева предлагает действительно значимые изменения. Обо всем по порядку!
Каждый год Верховный Суд выпускает обзор дел, связанных с международным усыновлением. Выпустил он и в этом году, и обзирал он то, что происходило в году 2019-м. Что можно сказать? Еще больше уменьшилось, если меня простят филологи, количество усыновлений. В 2019 году двести три дела о международном усыновлении, в 2018 году было двести пятьдесят шесть. В самый урожайный год это была цифра порядка десяти тысяч усыновлений по всей России. Сейчас это число упало до двухсот на всю страну, на все регионы. Это означает, что фактически международное усыновление в России умерло. И говорить всерьез о том, какие тенденции в нем есть или нет, не приходится.
Есть четыре страны, с которыми у нас заключены соглашения о международном усыновлении: Израиль, Испания, Италия и Франция. Вот в эти четыре страны и происходит международное усыновление. Остальными случаями, когда усыновляются отчимами, мачехами, или какие-то разовые истории, можно просто пренебречь. Во всех случаях, как следует из обзора Верховного Суда, суды тщательнейшим образом выясняют, предлагались ли эти самые дети на усыновление внутри страны. И описываются случаи, когда таких предложений было более шестидесяти, и, то есть, более шестидесяти раз российские усыновители отказывались взять детей в семью. И только после этих всех процедур их смогли передать на усыновление, в данном случае в Италию.
Описываются и такие случаи: дело уже в производстве областного суда, вот тут международные усыновители стоят, ждут, хотят забрать ребенка, а в суд вызываются по очереди все родственники ребенка, и им задаются вопросы: не хотите ли вы забрать ребенка, не хотите ли вы его принять на воспитание в семью, например, под опеку? Вы будете получать деньги, вы будете получать льготы, и так далее. Вот, например, история, которая описывается Верховным Судом Республики Коми. В суд была вызвана и бабушка ребенка, и его тетя, и другие родственники. И все они заявили, что они в общем-то готовы принять ребенка, который остался без попечения родителей, в свою семью. Удивительно, что после этого иностранцы не испугались и не отозвали свое заявление об усыновление, как это чаще всего бывает.
Удивительно и то, что Верховный Суд Республики Коми не удовлетворился такими благими пожеланиями, а решил проверить дальше. Выяснилось, что ни бабушка, ни тетя ни разу не навещали ребенка и ничего не собираются предпринимать для того, чтобы принять ребенка в семью. Слава богу, этого ребенка усыновили те люди, которые действительно хотели принять его в семью. Но так бывает не всегда. Международное усыновление в России превратилось из поиска иголки в стогу сена в какое-то прям совершенно безвыигрышную лотерею. Лишь двести случаев в год. Капля в море. Да нет, даже не капля, еще меньше. Международного усыновления в России практически больше нет.
Ну а теперь про законопроекты. Сначала самый короткий и самый вызывающий улыбку из них. Теперь средствами материнского капитала, если, конечно, примут этот законопроект, можно будет оплатить подключение газа. Ну, когда-нибудь можно будет и воду оплатить, и электричество, и все остальное. Почему нельзя просто выдать деньги людям, а не заставлять их собирать бумажки о подключении газа или обучении матери в каких-то курсах повышения какой-то там квалификации, как это есть сегодня, для меня до сих пор загадка. И ладно бы, когда материнский капитал выделялся только там, скажем, на улучшение жилищных условий, я бы еще это как-то мог понять. Но когда список того, куда его можно потратить, превышает уже, по-моему, двадцать пять позиций, говорить о том, что мы таким образом поддерживаем какие-то отрасли экономики или еще кому-то помогаем, не приходится. Это просто издевательство над теми, кто этот материнский капитал собирается получить. Отдайте деньгами — и не грешите! Надеюсь, что когда-нибудь так и будет. Продолжим.
И снова в одном предложении я употребляю слова Мизулина и законопроект. Елена Борисовна разродилась, ну, вместе с другими там членами совета федерации, Афанасьевой, Нарусовой, Павловой и так далее, разродилась большим ста там страничным законопроектом изменений в Семейный кодекс Российской Федерации. Говорится, что это якобы в развитие тех поправок, которые мы с вами приняли. Нет, не в развитие этих поправок, ничего общего с этими поправками там нет, а это просто законопроект, который меняет семейный кодекс ну примерно так, как бог черепаху. Вообще рассказать о сто страничном документе за две минуты, конечно же, недоступно никому. И я тоже с этим не справлюсь. Скажу только коротко: весь этот законопроект писали люди, которые остальную часть семейного кодекса читать раздумали.
Ну, например, они вносят в одну из статей указание на то, что имя ребенку-подкидышу присваивает та организация, которая указана в каком-то там пункте другой статьи. И в этом пункте другой статьи как раз и написано, что в случае, если ребенку не присвоили имя, оно присваивается тем сотрудником, который проводит регистрацию. Ну, сотрудником органа опеки и попечительства или сотрудником там дома, роддома, другой организации, где такой ребенок был выявлен. Поэтому, например, у нас довольно много детей с фамилией Алтуфьев. Ее давали тем детям, которых находили и впервые приводили в приют, который называется “Алтуфьево”. Ну, довольно известный центр содержания для несовершеннолетних, который существует еще с советского времени. Но теперь это вот таким образом собираются прописывать в семейном кодексе. То есть для тупых. Если вы не читали весь кодекс целиком, то вот любую статью ни откройте, вы получите универсальный ответ на все вопросы.
На самом деле так законы не пишутся, и чем более подробнее вы пишете в каждой статье без учета статей других, тем более рваным и дерганным получается ваш документ, и тем сложнее в нем разобраться. Но авторов законопроекта это, видимо, не волнует, и они предполагают внести туда, ну, наконец, странные вещи, которые мне, например, совершенно не понятны. Здесь необходимо отметить, что сегодняшний день таких значимых законопроектов, изменяющих семейный кодекс, целых три. Об одном я говорил в предыдущий раз — это закон Павла Крашенинникова и сенатора Клишаса, который меняет процедуру отобрания ребенка на судебную. Мы о ней достаточно подробно говорили. Второй законопроект, о котором я говорю с вами прямо сейчас, это закон сенатора Мизулиной и сотоварищей. И есть еще третий, который вносит Павел Крашенинников и Тамара Плетнева, я о нем чуть-чуть позже поговорю, он вполне себе интересный.
Но сейчас говорим про Мизулинский законопроект. Что же там еще удивительного предлагается? Например, запретить отмену усыновления по истечении трех лет после усыновления. Мне интересно, а если, ну, через четыре года после усыновления усыновитель начал бить ребенка, и вообще ставится вопрос о том, чтобы ребенка из этой семьи отобрать и, ну, давайте называть это в бытовом смысле, лишить этого усыновителя родительских прав, то как вы это будете делать? Через какую процедуру? Закон вам запрещает это делать при отмене усыновления. Кроме того, бывают разные истории. Почему именно три года? Почему не два года? Почему не восемь лет? Почему именно такая цифра?
Ответа на это нет ни в самом законе, ни в пояснительной записке, которая по сложившейся уже традиции существенно меньше, чем текст самого закона. И это какая-то большая глупость. Нам объясняют, что этот закон нужно принимать на каких-то там двадцати страницах. Ну, страниц тридцать пять, из них наверное где-то пятнадцать — это экивоки в сторону того, что какая у вас хорошая конституция, и как надо поддерживать материнство и детство. А сама суть, ну, изложена там ну на пятнадцати-двадцати страницах. И этим объясняется стостраничный документ. Так не бывает! Надо как-то все-таки “тщательнее подходить”, как говорил Михал Михалыч Жванецкий. Что еще? Ну, говорят, что в этом законе прописан приоритет воспитания в семье. Можно подумать, что до этого семейный кодекс не содержал соответствующих норм.
Или, например, презумпция добросовестности родителей. Понимаете в чем дело, далеко не всегда в законе прямо вот открыто написано, что “презюмируется добросовестность действия родителей”. Иногда это следует из суммы норм. И любой юрист, который применяет это законодательство, он это понимает. Если для применения семейного кодекса требуется прописывать все до такой вот банальщины, ну, извините, пожалуйста, тогда давайте уже мы и все остальные законы переведем на уровень Азбуки. Мама мыла раму и так далее. Вот эта попытка прописать в Семейный Кодекс ну буквально все возможные случаи, она приведет на самом деле к трагедиям. Например, Мизулинский законопроект предлагает прописать понятие фактического воспитателя, включив туда там бабушек, дедушек и так далее. И разрешить, ну, пояснить, что нельзя забирать детей, если дети находятся под присмотром, так сказать, каких-то фактических воспитателей.
На сегодняшний день формулировка закона состоит в следующем: что отобрание ребенка не производится, ну, я перевожу опять же с одной формулировки на другую, но смысл в этом, что не отбирается ребенок, если ребенок находится под присмотром родственников. Вот так сформулировано уже сегодня. Нам предлагают дописать туда фактических воспитателей и перечислить всех тех, кто может быть фактическими воспитателями. Вот здесь важный момент: чем подробнее вы описываете вот все вот эти процедуры, тем сложнее будет в реальной жизни. Ну, например, вы пропишете слово “родственники” как сегодня. Этот термин на сегодняшний день применяется очень расширительно. То есть если вы оставили знакомой, подружке ребенка, а сами пошли в магазин за хлебом, то это, конечно же, не будет являться оставлением ребенка в опасности и так далее. Но если вы пропишете фактические воспитатели двоеточие это, то все те, кто не попадет в эту сферу, сразу автоматически будут находиться в группе риска.
Ну привожу пример, вы можете написать бабушку и забыть прописать двоюродную бабушку. Соответственно, уже оставить ребенка двоюродной бабушке вам не получится. Тоже самое, например, ну, бывает так, мама второй раз вышла замуж, и есть мама со стороны мужа. Она,конечно, может быть, ребенку и не бабушка, но по факту вполне может осуществлять определенные воспитательные функции, уж остаться с ребенком на день или на полтора часа она вполне в состоянии. Так вот, если вы это все будете прописывать в Семейный Кодекс, во-первых, он превратится в “Войну и Мир” по объему, а во-вторых, любая история, которая хотя бы чуть-чуть не будет туда попадать, будет вызывать праведный в кавычках гнев со стороны органов опеки и попечительства, и вы получите полный и окончательный формализм.
Товарищи! Вообще-то законы пишутся для умных людей! Не надо писать законы для идиотов! Люди умеют читать документ целиком! И можно применять в одной статье то, что было написано в Кодексе раньше, за двадцать пять статей до этого, за две главы до этого. Иначе получится так: в одном месте вы напишите брита, в другом стрижена, а в середине будет стоять сотрудник органа опеки и не понимать, а что же ему делать в этой ситуации? Так законы не пишутся! И не пишутся законы только исходя из того, что хочется сделать вот всем прекрасно, и поэтому давайте я вам сейчас расскажу, как это будет и опишу это в законодательстве. Законы нужно менять только тогда, когда требуется какое-то регулирование. А если регулирование уже есть, пусть оно и написано в другом законе, как, например, вопросы с назначением опекуна на случай отъезда родителей, это уже есть в законе об опеке и попечительстве, зачем это вносить в Семейный кодекс дополнительно?
Или другие моменты, которые уже прописаны. Например, как заполнять акт обследования жилищно-бытовых условий. А вот как его оформлять? Это прописано в подзаконных актах. И если завтра что-нибудь чуть-чуть изменится, то уже не Министерство Просвещения или Правительство Российской Федерации, а целая Государственная Дума должна будет вносить изменения в Семейный Кодекс для того, чтобы изменить дурацкую форму акта обследования жилищно-бытовых условий. Ну вы о чем, граждане? Зачем вы так делаете? Для чего? Я считаю, что закон этот — вредный, что он ничего хорошего нам не приносит, и помимо вот этих всех ватных разбавлений для статей, для тупых просто текстов, он несет и несколько совершенно глупых вещей вроде там отмены на запрет на усыновление. Я постараюсь сделать про это отдельный ролик или написать отдельную статью, почему именно этот законопроект не должен быть принят. Но мы переходим к следующему, более интересному законопроекту.
Депутаты Плетнева и Крашенинников вносят в Государственную Думу Федеральный закон, ну, они теперь все так называются, “О внесении изменений в отдельный законодательный акт Российской Федерации”. Смысл состоит в том, что два депутата наконец-то внимательно посмотрели на то, что и получается, если в совместной собственности супругов находятся какие-то бизнес-активы, и на эти бизнес-активы кто-то претендует. Так вот, депутаты Плетнева и Крашенинников предлагают делить имущество между супругами таким образом, чтобы все-таки бизнес-активы не делились по маленьким частям и не оставались бывшим супругам, а сохранялись за тем из супругов, который, собственно, этими активами и занимался, что вполне себе разумно.
Ведь сколько мы знаем историй, как при разводе просто разрушались целые бизнес-империи. Такого никто не хочет. Все хотят, чтобы все аккуратно платили налоги. Поэтому предлагается, что имущество в виде акций, например, или долей в хозяйственных обществах, будет оставаться одному супругу, а второй будет получать за это справедливую компенсацию. Прописаны и моменты, как действовать при банкротстве. Тут тоже сначала раздел имущества, а потом уже наложения взыскания на ту долю, которая останется у того супруга, который задолжал или который банкротится. Закон — хороший, правильный, доработки в него, конечно же, будут, и мы в этом тоже примем участие. Но в целом наконец-то, слава богу, начали заниматься делом.
Действительно интересный законопроект, который позволит очень многим людям, которые на сегодняшний момент находятся в заложниках вот этого принципа “все поделим пополам”, позволит поделить имущество более удобным, более справедливым, в конце концов, способом.
Правовой анализ реальности для вас провел адвокат Жаров. На сегодня это все. Встретимся через пару дней и посмотрим, что за это время произойдет, о чем будет поговорить. До встречи!
