Социальный патронат: у государства не получится никогда.
Вообще, то, что у нас называется социальным патронатом — что угодно, но не та штука, которая хоть кому-то нужна.
Основная «идея» (если в законах, принимаемых нашим нынешним парламентом есть смысл и идеи в принципе) законодательной инициативы — занять чем-то социальные службы. По крайней мере, ничего другого из предлагаемого не следует.
Дело более глобальное: никакой социальный патронат у государства получиться не может в принципе.
Поясню, почему. Семья, оказавшаяся в сложной ситуации, даже если осознает наличие проблем, и хотела бы какой-то помощи, никогда не обратиться к государству. Первая и наиболее явная причина: никто не хочет, чтобы об их маленьких проблемах узнал, например, участковый. Ведь тогда он может прийти — и выписать штраф. Обращаться в органы опеки, наделенные правами отбирать детей, ни одна семья, над которой это нависло, не станет. Будет тихо тонуть в одиночестве, но в опеку сама на себя стучать не пойдёт. Можете миллион раз объяснять, что то — опека, а то — соцслужбы, в тонкостях никто разбираться не станет.
Вторая история. Положим, вот, есть семья, которую принудили этот социальный патронат подписать (потому, что помощь принять — пожалуйста, а подписаться на принудительное благодетельствование — это надо с головой не дружить в нашем мире). Ок, заставили, подписали. На пороге семьи появляется тётенька, вчера ещё обслуживавшая 85-летних старушек. Есть ли у неё знания и ресурсы этой семье помочь? Что она вообще может сделать? «Посетить», то есть прийти домой, о чём-то поговорить, без очереди сходить в собес, ну, в магазин, в службу занятости за ручку с мамой — и? И ничего. Критерием оценки работы социального работника является «посещение», их количество.
Третье. Если в случае с негосударственными организациями (см., например «Отказников» или «Родительский мост») ответ на любое обращение будет дан круглосуточно (все самые неприятности случаются ночью и в выходные — это факт), то соцобслуживание будет, разумеется, в рабочие дни, и строго в рабочее время.
Четвертый момент. Положим, мы захотели бы оценить эффективность работы этого социального патроната. Как бы это можно сделать? Что можно сказать понятного и ясного, чтобы показать — успех! Не берусь на этот вопрос ответить, но вся остальная работа социальных служб в принципе — НИКОГДА! — не рассчитана на результат, только на процесс! Почему бы они изменились в данном случае, когда, очевидно, требуется именно результат?
Пятый пункт. На самом деле, никакая семья, как система, не хочет погибнуть, и борется, как может, за существование. Глава семьи может ишачить на трех работа, проживать в летнем домике, наспех обитом и утепленном, есть целый месяц гречку с тушёнкой потому, что в этом месяце нет денег. Это может быть ужасно, если разглядывать ситуацию с точки зрения «приличных девочек и мальчиков» из хорошей школы. Да, вероятно. Но есть определенные пределы «падения», когда оно всё-таки не столь страшно для ребенка, как лишения его семьи. Пусть лучше гречка с тушёнкой, но с мамой, чем апельсины — в приюте. Но если мы будем ставить вопрос о критериях в данном случае — когда семья ещё в кризисе, а когда — уже вышла — мы рискуем запутаться в формальных требованиях. Государство и его чиновники не оперируют понятиями «тепло домашнего очага» или «любовь», им ближе квадратные метры (которых может «не хватать») или наличие (отсутствие) апельсинов. Чиновник — в принципе — не в состоянии оценить неформальные, человеческие ресурсы семьи. И уж тем более, сделать, например, вывод о том, что «в тесноте, но не в обиде».
Представляется, что семье, находящейся в кризисе требуется не помощь вообще, не вытягивание её на уровень какого-то «стандарта», а вывод её на уровень, когда она уже может «плавать» сама. Как умеет — но плавать сама. Пусть ноги и руки не так двигаются, плывёт медленно и некрасиво — это её заплыв, имеет право! Вот тут довольно сложно предположить, что государственная система в состоянии, например, просто дать матери выспаться (а это — довольно частая проблема семьи — просто выгорание топлива). Чуть выспаться — и продолжить жить. Жить на том уровне, на котором семья может сама себя тащить. У кого-то — щи на воде, у кого-то — золотые унитазы: стандарта быть не может.
(В качестве ремарки. Всё вышесказанное относится к кровной семье, существующей. Когда приходят потенциальные опекуны без жилья, дохода, знаний — на одном голом «желании помочь» и «ведь лучше ребенку у меня, чем в детдоме», а лучше не одному, а трем, пяти, десяти… — вот тут я против.)
И последний аргумент против государственного социального патроната. Это — дико дорого. В реальности, сопровождение семьи — совершенно не про деньги история. Это штука про убеждения, убеждённость, доброту, и просто — не лень! Любая государственная деятельность превращается очень быстро в «человеко-часы» и «тонно-километры», в бабло. Как я уже писал выше, социальные службы в принципе рассчитаны на процесс, а не на результат (и результат не измерить, порой), и, следовательно, всегда будут работать на увеличение количества процесов, а не на результат. Ни в одной стране мира никто не может привести пример эффективности такого подхода: сопровождение семей в кризисе госслужбами — это просто сопровождение семьи от кризиса до почти неизбежного отобрания ребенка. Нет, некоторые избегают этого, поскольку соцслужбовые «процессы» всё-таки разгружают семью, и порой этого ресурса и хватает, чтобы глотнуть воздуха и плыть дальше. Но в большинстве случаев, «посещения» оканчиваются рано или поздно своевременным сигналом — и отобранием.
Я готов поспорить, но вывод для меня однозначен: государственные службы не могут обеспечить сопровождение семьи — как ресурс для выхода из кризиса. А значит, для семьи в кризисе это, как минимум, бесполезная нервотрёпка.
А значит, всё, что происходит про социальный патронат в России — не про семью, не про людей.
Антон Жаров, адвокат, специалист по семейному устройству детей